(Текст составлен по воспоминаниям Нины Васильевны Леоновой (1914-2004), внучки отца Петра, и с использованием сохранившихся документов, предоставленных Приходским Советом Свято-Казанской Церкви).

Пётр Евгеньевич Фёдоров родился в 1866 году в селе Щучье, Воронежской области, в семье кузнеца и крестьянки. Жили бедно. Дьякон, служивший в том селе, заприметил умного и смышлёного мальчика Петра, и отправил его вместе со своим сыном учиться в Воронежскую семинарию.
В семье Фёдоровых было ещё два сына - Василий и Григорий, и несколько сестёр. После успешного окончания учёбы Пётр помог поступить в семинарию и братьям. (Забегая немного вперёд… После убийства о.Петра, Василия и Григория отправили в лагеря. Василий в лагере устроился работать счетоводом. Он обладал великолепным чувством юмора, и был оптимистом по натуре - видимо, это помогло выжить... После освобождения Василий ещё служил в какой-то церкви, где-то тоже в Воронежской области. А Григорий очень голодал в лагере. В день возвращения домой он умер от заворота кишок.)
После окончания семинарии о.Петр женился на Адамовой Александре Владимировне. Она жила в Латном. Её отец - Владимир Адамов - имел свой приход в старой церкви, которая стояла на месте сегодняшнего Храма. Церковь та была деревянная.
Александра училась в Епархиальном училище в Воронеже, где получали образование дочери священников (там преподавали курс домоводства, музыку, правила хорошего тона и т.п.). Ей было 16, а Петру - 19, когда они венчались, и Адамов Владимир передал зятю свой приход.
Отец Петр задался целью построить большой Храм... И по сельским масштабам и тем временам он выстроил действительно достаточно большую церковь. А рядом с ней построил школу (в 2-а этажа, первый кирпичный, второй деревянный) и пристройку к школе (что-то вроде концертного зала) – собирался приглашать туда лекторов, просвещать население и прививать культуру. Он учил селян делать в хозяйстве теплицы: объяснял, что это хорошее подспорье - находясь в непосредственной близости от города, продать излишки ... Показывал сам, как теплицы строить.
В перспективе дед мечтал сделать из села Латного областной центр. Построил он так же торговое здание, так называемую "потребиловку", где продавали предметы первой необходимости. Нина Васильевна Леонова помнит, как девчонкой бегала туда, чтобы купить лоскутков на платья для кукол. Она умела шить с самого детства...
В семье у отца Петра и его жены Александры было много детей: Надежда (мать Н.В.), старшая; затем Николай, Александра, Ольга, Александр (это те, кто выжил в младенческом возрасте, и выросли). Ольга Петровна умерла 2 года назад, в возрасте 98 лет.
Отец Пётр был очень гостеприимным человеком. Его дом (дом Священника, одноэтажный, с пятью небольшими комнатами) существует до сих пор в Латном и используется по назначению, но находится в плачевном состоянии, и его готовят под снос. К отцу Петру часто приезжали священники из других сёл. Дед дружил с учителями, любил принимать их у себя и подолгу с ними беседовать. Несколько семей приезжали и из Воронежа. В статье Романа Жолудя (газета "Известия") сказано о том, какова оказалась судьба дома Священника в последующие годы: «Большой победой Приходского Совета было возвращение церкви дома о.Петра. Полуразрушенный домик принадлежал местной администрации, которая сдавала его в аренду приезжим армянам, устроившим там торговлю водкой».
В революционные годы через село проходили и белые, и красные войска. Внучка священника, Нина Васильевна, запомнила многие интересные детали... Шкуро очень любил, когда жена отца Петра - Александра - играла на фортепиано, просил её часто помузицировать, и чтобы непременно две её дочери Ольга(16 лет) и Александра(18 лет) танцевали под аккомпанемент. К девушкам он относился крайне почтительно, не обижал. На плечах у Шкуро была всегда красивая бурка, от этого он казался очень красивым. 5-летняя Н.В. бегала смотреть, как повар Шкуро готовил для своего командира обеды, и особенно детское воображение поражали диковинные соусы...!
Шкуро, уезжая, приказал отцу Петру всё бросать, забирать семью и ехать за ним: "Будённый всех вас повесит вниз головой и вверх ногами!". Чтобы не вызвать раздражение неповиновением, дед имитировал сборы, запрягал лошадь, а в последний момент - "Ой, колесо, отскочило! Езжайте, мы вас догоним...". Поверили, уехали... Так вот удалось избежать гнева со стороны Шкуро. Войска Будённого гнали Шкуро через реку Дон. И Нина Васильевна, будучи по характеру любопытной и отважной девчонкой, наблюдала с церковной колокольни, как по полю скачет Красная армия, которая "всех сильней".
(Лишь спустя 80 (!!!) лет эта по-прежнему отважная женщина в сопровождении Председателя Приходского совета Александра Соколова вновь поднялась на колокольню Свято-казанской Церкви, медленно и уверенно взбираясь по ступенькам, пытаясь не плакать от переполняющих сердце ощущений, и ведя за собой уже свою правнучку).
Н.В. очень запомнилась крупная женщина-атаманша - очень грубая, с толстой золотой цепью на шее. За пазухой, в укромном месте, она неизменно носила сахар, завёрнутый в ткань. И, когда пила чай, вынимала из "тайника" кусочек... А Мамонов, который тоже останавливался в селе Латном, после галантного Шкуро казался невзрачным и некрасивым.
Затем останавливался полк русских офицеров, перешедших на сторону Красной армии. Один из офицеров даже пытался ухаживать за дочерью священника. Батька Махно запомнился маленькой Н.В. как невыносимо шумный, вечно размахивающий руками человек. Всё это было до 1920-ого...Времена трудные. Но выдюжили и их.
Со смертью деда ушёл и покой, и уверенность в завтрашнем дне. Зимой 1920 года отец Пётр поехал в село Щучье навестить свою мать, с которой не виделся 10 лет. Почему-то так совпало, что все в семье очень его отговаривали: мол, "опасно, не стоит сейчас ехать".
Нашли деда железнодорожники в лесу, где пролежал он после смерти две недели. Убит был выстрелом в затылок, пуля прошла через глаз. Предположительную версию об убийстве с целью грабежа в семье отрицали, т.к. у деда ничего ценного с собой не было, и ничего из вещей не пропало.
Чтобы суметь скрестить ему на груди руки, тело отогревали в горячей воде. Хоронить отца Петра приехало большое количество людей, знакомых и незнакомых, из города и соседних сёл. Всю дорогу от дома священника до Храма устелили еловыми ветвями, по ним и несли. Похоронили деда в склепе, который он сделал при строительстве Храма, справа от центрального входа, как бы под полом. Но в первые, коммунистические годы туда полезли "ответственные лица" искать яко бы спрятанные ценности: всё разворотили, ничего не нашли, завалили склеп каменными глыбами... И что там внутри осталось - никто до сих пор не знает. Скорее всего, останки были раздавлены.
Память об отце Петре до сих пор живет среди жителей села. Говорят, что когда отец Пётр ходил по приходу, он никогда не забывал об остро нуждающихся семьях, и щедро помогал им, поддерживая в тяжёлое голодное время. Н.В. вспоминает, как он рассуждал: "У нас же всё есть - и корова, и куры, и лошадь! Мы не нуждаемся, а им голодно!" И прихожане ценили искреннюю заботу священника, в течение целого столетия рассказывая своим детям и внукам о его праведной жизни.
После смерти деда много охотников появилось до накопленного добра: в семье хранились всякие дареные шкатулочки, очень красивые и, наверное, ценные, столовое серебро, разная золотая мелочь. В общем, это было бы отличным подспорьем в тяжёлые годы и для бабушки, жены отца Петра, и для их детей. И не на один год. Но один особенно активный сельский "кулак" посоветовал бабушке закопать ценности. Взялся помочь. Сложили всё в ведро, вечером пошли в сад и закопали. "Доброжелатель" принимал в этом непосредственное участие. И на утро спрятанного ведра в тайнике не оказалось.
Н.В. рассказывала, что бабушка (жена отца Петра) была очень доверчивой, и необыкновенно доброй. Позже Александру Владимировну Адамову выселили из собственного дома в маленький однокомнатный домик, где она ещё некоторое время жила до переезда в Воронеж, к старшей дочери.
В 30-х годах в Храме ещё проводились богослужения, не смотря на то, что коммунистическое руководство делало попытки взорвать его. Стены оказались необыкновенно крепкими. И решено было их использовать «с пользой» - в качестве экрана для показа кинофильмов. Немецкие войска вошли в село Латное в 1942-м году. Жители села вспоминают, что «захватчики» не тронули Храм, и не запретили проведение богослужений, а за оградой стали хоронить своих убитых солдат и офицеров. Эти могилы были впоследствии разорены мародёрами.
А в 50-ые годы храм начали постепенно разорять власти – например, листовое железо, которым была покрыта Свято-Казанская Церковь, срочно понадобилось для ремонта крыши дома председателя сельсовета. Журналист Роман Жолудь в своей статье о судьбе Храма очень точно подметил: «То, что не тронули фашисты, не пощадили свои».
Но память об отце Петре многие десятилетия продолжала жить в сердцах сельчан, и в 1990 был организован Приходской совет. Началось восстановление Храма, который построил наш прадед…


Как строили Церковь...
Храм был возведён через 10 лет, в 1905 году. В нём и служил священник Пётр Фёдоров до самой смерти. Кстати, сохранился уникальный документ: первый отчёт отца Петра о строительстве Церкви, иллюстрирующий ответственное отношение деда к ведению работ.
Выбору места дед посвятил много времени. Он считал, что Храм должен находится на возвышенности, хорошо просматриваться издалека (он действительно прекрасно виден издалека, задолго до въезда в село). Петр Евгеньевич привозил в село архитекторов и художников, они вместе спорили, советовались. Дед прислушивался к их авторитетному для него и профессиональному мнению. Для закладки фундамента собирали яйца у селян... Из жителей села Латного теперь уже никто не помнит - обряд ли это такой был или народный метод, обеспечивающий прочность сооружения? Но очевиден тот факт, что во время бомбёжек, в войну 1941-1945 гг, Храм устоял...


Храм сегодня…
На мемориальной доске, освященной и установленной 10 сентября 2000 года на стене Храма, по ходатайству внучек отца Петра - Леоновых Нины Васильевны и Евгении Васильевны – написано: «Здесь покоится прах протоиерея Петра Евгеньевича Фёдорова, основателя Храма Казанской Божьей Матери, убиенного в 1920 году. Жития ему было 54 года».
Свято-Казанская Церковь восстанавливается очень медленно – необходимо серьёзное вложение средств, которых нет. Пожертвования немногочисленных прихожан не могут покрыть необходимых затрат на проведение многоплановых строительных мероприятий. И, тем не менее, благословенный и неустанный труд работников Приходского Совета даёт долгожданные результаты – Храм оживает, а с ним продолжает жить начатое нашим прадедом благое дело.
Например, ещё 3 года назад, вместо колоколов использовали подвешенные на опоре, обрезанные на разных уровнях газовые баллоны – в них и звонили. Кстати, надо признать, что перезвон получался потрясающим: и те люди, кому пришлось хоть раз услышать его, будут вспоминать голоса этих «колоколов» всю жизнь. А в 1999 году покупка 3-х настоящих колоколов была произведена на благотворительные средства, поступившие от Коминтерновского отдела Воронежского банка «Сбербанка России». На всё воля Божья… Это стало огромным праздником для жителей села, и ещё одним шагом на пути к возрождению. Порой посильная помощь Храму приходит и от совсем незнакомых людей… Но она не менее драгоценна.

И от имени всех нас, родственников отца Петра, низкий поклон Вам, искренне верующие православные и просто сочувствующие добрые души! Спасибо всем, чей труд по восстановлению Храма теряется в море нерешенных ещё проблем, но бесценен по душевным затратам и неподдельности сопереживания. Храни Вас Господь!